Page 221 - 22_Neat

«Пятого марта пятьдесят третьего года наша семья, точ- нее, бабушка и мама, потому что отец был в части, на пуско- вой площадке – рыдали по дорогому покойнику. Сквозь ры- дания доносились слова, которые повторяла в это время вся страна: «Что же теперь будет?» Основания задавать сквозь слезы этот вопрос имелись вполне резонные – всегда после большой государственной смерти наступали серьезные пос- ледствия для всех – взять хотя бы убийство Кирова, тогда вон что началось… А тут ведь умер бессмертный Сталин! Вос- пользовавшись общим невниманием, я тихонько натянул ре- зиновые сапоги – грязь в весеннюю пору была несусветная – и отправился из городка в деревню. Ведь уже не маленький был, остолоп, но решил, что в деревне будут какие-то осо- бые события в связи с такой смертью, поскольку на Седьмое ноября и Первое мая там бывали демонстрации даже с ду- ховым оркестром из трех человек, а у нас в городке только торжественные построения офицеров перед штабом и потом их прохождения строевым шагом, но без музыки… Посреди пустыря, отделявшего жизнь за колючей проволокой от прос- то жизни, я полностью и непоправимо застрял в грязи. Выта- щил меня за шиворот отцов сослуживец, проезжавший мимо на «газике». Он и привез меня в одних носках – сапоги бес- следно утонули – домой. Там уж собирались хоронить не Ста- лина, а меня…». (Улицкая, с. 455-456). «Вечерами ходили в деревенский клуб, помещавшийся в бывшем сельском храме, огромном обезглавленном строении. Полусгнивший остов купола валялся в высокой траве позади него… В клубе бесконечно показывали трофейные фильмы: «Индийскую гробницу», «Багдадского вора», «Девушку моей мечты»… По малолетству я оставался к ним совершенно рав- нодушным, а «Серенаду Солнечной долины», перевернув- шую – вместе с джазовыми передачами «Голоса Америки», ко- 221