Page 21 -

лоб, мучились в застенках, погибали на эшафотах, -- они же без видимых страданий переходили из одних объятий в другие, порой "башмаков еще не износив". Их эксцентричность не мешала им неплохо устраивать свои вполне прозаичные дела, со святой наивностью верить, что так и должно быть -- раз они осчастливливают очередного избранника, то путь их должен быть только от лучшего к лучшему. Визуально-адекватное воплощение духовного и эротического облика этих женщин, пожалуй, можно обнаружить в портрете Иды Рубинштейн В. Серова, 1910 г. Наблюдательный Освальд Шпенглер также отметил этот тип, еще не феминистки, но уже не женщины - Евы: "Теперь же является ибсеновская женщина, подруга, героиня целой западной городской литературы от северной драмы до парижского романа. Вместо детей у нее "душевные конфликты", брак -- какое-то рукоделие в виде вышивки; главное здесь, оказывается, "понять друг друга". Иметь детей "ибсеновская же героиня" (не желает -- Д.К.), -- потому что "принадлежит сама себе". ("Закат Европы", т. 2). И все-таки, непостижимым для здравого смысла образом, они действительно были Музами и их 23