Page 324 -

прошлого, все равно, думаем ли мы о детстве или об истории нашей страны. Он совмещает вещи несовместимые, делает правдоподобным неправдоподобное. Он рисует имаго (образ) следуя принципу ... снятия противоположных идей, чувств и персонажей. События прошлого, т.о. никогда не кажутся нам такими, какими были на самом деле. Но профильтрованные через великие темы нашей собственной истории или культуры, к которой мы принадлежим, они всегда кажутся более блестящими или более мрачными, чем были. ("Век толп"). А если события истории народа в их правдивой наготе предстают уродливыми, иррациональными? Необъяснимыми не только с позиций формальной логики, но и с позиций обыкновенного здравого смысла? Если народ обнаруживает, что он только и делал, что ходил по кругу за очередным вождем, сказавшим в очередной раз: я знаю, как надо? Если становится ослепительна ясно, что пророки вовсе и не пророки, что вожди вовсе и не вожди? А сам народ, вдруг, догадывается, что пассаж из того же "Века толп" имеет самое прямое отношение к великому, но простому советскому человеку: "Человек -- это мыслящая овца. Легковерный и импульсивный, он устремляется навстречу тому, чего не видит и не знает. По полученному приказанию он 326