Page 47 -

говоришь себе, как герой пьесы Ю. О'Нила "Страсти под вязами", с трудом подыскивая слова: "Вот, оказывается, что... Вот что угнетало меня... Таилось по углам, шумело в вязах!... Мне нужно превратиться в камень, чтобы не сойти с ума". Вот, что значит: прошлое еще предстоит -- ах, вон оно, что! ах, вот как могло бы быть! Прошлое, которое ты привычно и бездумно изменял, внезапно и беспощадно бьет тебя наотмашь: "Смотри, вот я какое на самом деле! Тебе остается одно: или-или. Или признать меня своим, или снова лгать себе". Мысль Рильке не исключает и менее радикального варианта интерпретации. Тот или иной, вдруг обнаруженный или открытый, ранее неизвестный факт, может вызвать полный переворот в частной жизни, в истории нации, государства, в науке. Все прежние оценки идут насмарку, кумиры рушатся. И на смену им приходит "неуютный гость": нигилизм. Происходит чудо, как у Гоголя на последних страницах "Страшной мести": "вдруг стало видимо далеко во все концы света". Б. Пастернак взял эту строку эпиграфом к стихотворению "Распад": в одно мгновение прозрев и увидав весь ближайший российский хаос и ужас на степной станции, он стал свидетелем будущего, но 49