Page 29 - Культура и поэзия. Эл.вариант_Float

много загадочности, космической мистики, метафизики любви. Безусловно, среди девушек, оканчивающих среднюю школу, такие, как она, встречаются не часто. Но они есть, были и будут всегда. Вероятнее всего, автор в своей многолетней практике педагогического и человеческого общения встречал прототипы своей собеседницы и смоделировал ее синкретичный образ, ключом к пониманию которого является знаменитая мысль Ф.М. Достоевского о русских мальчиках, которым "важно не миллион нажить, а мысль разрешить". Сегодня, действительно, более верно так говорить о "русских девочках", а почему, - об этом часто размышляет сама Илла. Не часто встретишь ныне среди учителей российской школы и такого мудрого собеседника, каким является автор. Иначе не стояла бы российская школа в начале ХI века на распутье, не зная, куда идти. Но они тоже есть, были и будут, хотя становятся все более уникальными экспонатами в современных структурах образования. Собеседник Иллы - под стать своей "Василисе Премудрой", иначе их диалог не мог бы состояться или превратился бы в антидиалог. В первых "разговорах запросто" если вспомнить знаменитое учебное пособие Эразма Роттердамского, так называвшееся, нить диалога в своих руках держит старший. Илла и Автор и спрашивают, и отвечают друг другу о Боге, о Вселенной, о Поэзии и трагической участи женщины-поэта в России, о Любви и Ненависти, о Человеке и Сверхчеловеке… .... На глазах читателя происходит заметная трансформация юной поэтессы: образ резкой, порой вздорной старшеклассницы с большими амбициями, меняется; она становится более терпимой, не такой самоуверенной, обнаруживающей, что есть люди умнее, образованнее, талантливее, чем она думала о себе. Все больше из ее уст звучит самокритика, признание опрометчивости некоторых своих поступков, раскаяние и готовность к прощению людей, которых считают плохими. Автор, который этот нравственный трансвертизм и подготовил, позволяет Илле говорить о себе как о простой девчонке с забавной путаностью в мыслях, из-за которой Она часто противоречит сама себе. Постепенно он передает нить диалога в ее руки, и вопрошающим и комментирующим персонажем становится уже не он, а его собеседница, обретающая мудрость чуть ли не женщины – философа- гностика Гипатии из далекого) века, растерзанной религиозными фанатиками в Александрии. Ведь беседующие обсуждают ни много, ни мало - альтернативную, гипотезу эволюции Вселенной. Это превращение, разумеется, условно, чего не скрывает сам автор, но в логике такого художественно-педагогического диалога оно 27