Page 163 - МИР-1

которую ему удалось раздобыть – своего рода праздник – он, шатаясь, направил- ся к стайке голубей, сновавших на маленьком кусочке площади в поисках пропи- тания. Это – их работа, приносящая время от времени скудный "заработок". Се- годня они сумеют заработать. Бомж подошел и, отламывая маленькие кусочки от оставшейся части булки, стал разбрасывать их так, чтобы досталось всем. Ведь человек должен заботиться о ком-то, и вот для этого священнодействия он сохранил значительную часть своего приобретения. Вспоминал ли он в этот мо- мент о матери, гладившей его головку, когда он был совсем еще ребенком? – а потом, когда все преобразилось, то и понял, что недостаток ласки к себе можно восполнить лишь лаской к таким вот непритязательным и трогательным создани- ям? Давно не стиранные, мятые его джинсы стали гораздо более симпатичными в глазах еще одного случайно оказавшегося на площади наблюдателя, который остановил своё время, чтобы съесть мороженое и задержал свой взгляд на этом странном человеке, которого обходила суета – он был ее антиподом; его не- трудно было заметить и остальным участникам действа, но суета слепа мертвой слепотой. Сидевший на пеньке смотрел в пространство сквозь всё происходящее и тоже ничего не видел, кроме своего самого сокровенного. Акт кормления птиц вообще происходил за его спиной. Сидящий же спиной, как известно, всегда слеп, уже хотя бы потому, что почему-то не может сидеть иначе. Но этот слепец был всевидящим. Оглянувшись на стайку голубей, он не увидел бы возле неё ничего особенного, ибо все это уже открылось ему в голубом куске неба над его головой и облаками, которые как-то таинственно ему улыбались: "Эка невидаль – человек кормит птиц, разве нормальный человек не должен делать этого?" Вот там, где-то в небесах, он увидел и божью коровку, ползущую по его штанине. Медленно взял ее, перевернул, посмотрел на черное брюшко и поджатые лапки, потом снова перевернул и положил на зеленую полоску травы – подальше от асфальта. Даже время немного удивилось, как много его было затрачено на та- кую процедуру, а потом поняло всю значимость этой жертвы. И только для любителя суеты, доедавшего мороженое и удивленного ка- кой-то необычностью происходящего, всё это вначале показалось чуть ли не вызовом общепринятому умосложению, потом вдруг произвело революционный переворот в его собственном сознании, потрясло незыблемые основы; и на мгно- вение он посмотрел на суету со стороны и вдруг почему-то вспомнил, что когда- то у него было прошлое, а в нем – детство, и в нём он был маленьким (побольше, конечно, голубя) и, наверное, когда-нибудь будет будущее и, быть может, вовсе не безоблачное, но согретое солнцем вот этого дня и человеком, так трогательно кормившем голубей. И он сказал мысленное "спасибо" всему этому. Доел моро- женое и снова погрузился в суету, оставив на сердце незримую метку. А тот, который кормил, продолжал неторопливо, внимательно отламывать кусочки от всё уменьшающейся части булки и заботливо подбрасывать их голу- бям. Он знал про себя, что он – невидимка и ни от кого не может ожидать благо- дарности. От суеты благодарности не будет. Да нужно ли было, если его благо- дарила сама природа? Скорее всего, он и сам научился быть частью природы, а – 161 –